Футуристические аспекты Дада

Балль явно рассматривал Дада как некий авангардный обряд одержимости и экзорцизма. Дадаист «страдает от диссонансов [этого мира] —вплоть до самоуничтожения. [Он] борется против агонии и смертоносного угара времени». Дадаист был для него мимом-стра- дальцем, примеряющим на себя жестокие условия войны, бунта и изгнания и раздувающим их до шутовской пародии. «То, что мы называем „Дада“, есть дурашливая игра в ничто, включающая в себя все благородные задачи, — писал он менее чем за две недели до своего выступления в роли Магического Епископа, — это жест гладиатора, игра с жалкими пережитками». Дадаисты мимически разыгрывали диссонанс и разрушение, чтобы хоть так от них очиститься или, как минимум, преобразовать вызванный ими шок в своего рода защиту, сохраняющую тем не менее значительную дозу ужаса и агонии. Балль однажды сказал о масках Янко: «Они < ... > ярко передавали ужас нашего времени, парализующую подоплеку вещей», а поэзию Хюльзенбека прокомментировал следующей фразой: «Из разверзнувшейся невообразимой пропасти выглядывает, злорадно улыбаясь, безмерный ужас с головой Горгоны».

Балль покинул Цюрих в скором времени после своего изнурительного перформанса (чтобы в конце концов вернуться к церкви), и вместо него главарем цюрихских дадаистов стал Тцара. Как заметил однажды Рихтер, Тцара являлся «полной противоположностью Балля»: его нигилизм был позой денди, в то время как у Балля он был исполнен отчаяния.

Хотите отдохнуть после тяжелого дня? Сыграйте в казино онлайн без регистрации и поднимите себе настроение.

Образцом авангардного импресарио для румынского поэта стал Маринетти: Тцара не только всячески подчеркивал футуристические аспекты Дада, но и организовал дадаистское движение примерно так же, как Маринетти футуризм, — с манифестами, журналом и даже галереей. Таким образом, в своем внутренне противоречивом развитии цюрихский дадаизм, прежде представлявший собой хаотичную смесь разных стилей, приобрел характер более самостоятельного художественного течения. В третьем выпуске журнала «Дада» ( 1918) Тцара опубликовал «Манифест Дада», который определил место движения на карте европейского авангарда. Это издание привлекло внимание находившегося в Нью-Йорке Пикабиа, и после войны он вместе с Тцарой занялся дадаистской кампанией в Париже. Окончание войны стало и концом Дада в Цюрихе, поскольку беженцы были теперь вольны разъехаться.