Другая семантика. Репортаж «Московских Новостей» о первых преобразованиях Эдуарда Боякова в Воронежской государственной академии искусств

— Реорганизация, а по сути, создание принципиально нового художественного вуза — долгий и сложный процесс. Каковы сейчас, на начальном этапе, приоритеты? Что ждет студентов в новом учебном году?

— Первого сентября мы начнем академический год по старым учебным планам и в старой структуре. Ректором я был избран только 27 июня, поэтому большие структурные изменения будут в следующем году. Я хочу сделать современный художественный вуз, а не проекцию XVIII века, когда при слове «академия искусств» возникают образы музыки, театра и живописи. Сегодня Воронежская государственная академия искусств с музыкальным, театральным и живописным факультетами и есть такая проекция. Я категорически не согласен с таким пониманием искусства. Сегодняшнее творческое поле намного шире.

Вообще я слова «искусство», «арт» не люблю — считаю неживыми, несовременными, неработающими. Мне в них слышится «искусственность». Так же как и в английском, когда мы говорим artificial, имея в виду «ненастоящий», «ненатуральный». Мне кажется, что то, что совсем недавно называлось искусством, сегодня нужно определять через другой корень — скажем, через творчество. Это имеет прямое отношение к тому, что мы создаем. Например, кафедра дизайна, которую мы откроем, призвана воспитывать художников, то есть обучать профессии, связанной одновременно с историей классического искусства и в то же время с сегодняшней социокультурной средой, менеджментом и продюсированием. Это и есть воспитание творческих людей.

Сейчас важны не только мысли, образы, объекты, но и субъективное отношение человека к самому себе, к телу например. Тело имеет невероятно важное значение — поэтому мы открываем факультет хореографии. Которая должна быть разной. Классическая хореография в отличие от современной не раскрывает тело, а, наоборот, закрепощает. Тело в ее рамках существует в некой казарме. В общем-то балет Петипа с точки зрения дисциплины от сталинского парада немногим отличается. А вот Адасинский — это человек, который раскрепощает и открывает. Так же как и Полунин, которого я очень ценю и радуюсь возможности мечтать о таком сотрудничестве.

— У вас была возможность пообщаться со студентами и абитуриентами академии? Какое сложилось впечатление?

— Да, была. Впечатления сложные, неоднозначные. Не буду сейчас визжать от восторга и восхищаться — чего тогда стоят мои намерения строить новый вуз. Но депрессии, разложения, характерных для некоторых вузов сегодня, я тоже не обнаружил. Достаточно ровное, форматное, что ли, заведение, которое делает вид, что на свете с 1984 года ничего не изменилось: репертуар тот же, принципы те же. И отношение к рынку то же: нас должны куда-то взять, распределить, дать работу, обеспечить…

— Какие сроки в переформатировании академии вы для себя ставите?

— Начинаем с дизайна. Я надеюсь, что уже через месяц картинка в фойе будет совершенно другой — сейчас там идет ремонт, полностью перестраивается внутреннее пространство. А через год, надеюсь, у нас будет набор на новые специальности. Уже через несколько месяцев к нам начнут приезжать мировые звезды. Через год наши студенты начнут ездить к Полунину в Питер и к Шемякину во Францию. У Михаила огромная база на юге Франции, с замком XV века и библиотекой в тысячу квадратных метров. Это он создавал не только для себя, он готов передавать знания, готов взять на себя ответственность за учеников. Надеюсь, лет через пять все услышат первые фамилии художников, режиссеров, продюсеров, которых мы воспитали.

Одна из моих главных задач — вывод академии в город. Она должна стать городским брендом. Академия должна иметь право проводить экспертизу

— Насколько я понимаю, один из ваших главных принципов — междисциплинарность. В чем она будет выражаться на практике? Как вам видится общение, совместная работа студентов разных специальностей?

— Междисциплинарность — это не мешанина. Меняется язык художественной коммуникации. Новые художественные профессии, которые сейчас возникают, предполагают некое ремесло. Но не ограничиваются им. Междисциплинарность не поверхностное явление: давайте начнем смешивать музыку с живописью. Этим как раз активно занимались в конце XIX — начале XX века. Сегодня происходит что-то другое. Об этом тяжело говорить, трудно подбирать слова. Междисциплинарность — это то новое, что возникает в пространстве между жанрами, между различными художественными практиками. Большую роль в этом играет интернет, думаю, мы все еще не до конца осознали, что он привнес в нашу жизнь.

— Вы планируете сотрудничество с местными театральными и другими площадками, где бы студенты могли воплощать в жизнь свои учебные работы, экспериментировать?

— Да, конечно. Одна из моих главных задач — вывод академии в город. Она должна стать городским брендом. Академия должна иметь право проводить экспертизу. Если вы захотите сажать деревья, разбить регулярный парк,  вы пойдете за консультацией в лесотехнический институт. Если вам понадобится консультация по культурной политике, по содержанию мероприятий в парках или выставочных залах, вы должны знать, что получите в академии квалифицированный совет, рекомендацию. Академия может присутствовать во всех сферах и во всех городских событиях — от Дня города до инаугурации нового мэра. Этот экстравертный момент очень важен, потому что академия, ее студенты должны быть белой костью нации. Я так говорю не потому, что я ректор именно этого учебного заведения. А провел здесь пока так мало времени, что не имею права говорить о моих учениках. Художники априори белая кость. Они выполняют очень серьезную, жреческую функцию. Они нам открывают сферу символического, область, где материальные ценности не главное. Это звучит банально, но, наверное, сегодня, когда торжествует потребительская, циничная идеология, как никогда важно показывать, отстаивать нерыночные ценности.

Культурная среда — понятие предельно широкое. На нее, как я сказал, влияет и гастрономия, и экология, и туризм. Эти вещи так же важны, как репертуар филармонии, театра или кинотеатра

— Вы ведь руководите исследованием культурной среды Воронежа. Расскажите о предварительных результатах. Как собираетесь эту среду преобразовывать?

— В общем-то все процессы, которые запускаются в академии, легко экстраполируются на городскую среду. Опять же я имею в виду универсализацию художественных практик. Но в исследовании мы идем дальше. Мы соединяем разных профессионалов-практиков, и в этой попытке я вижу большую перспективу. Скажем, область гастрономии для нас так же важна, как и искусство. Сегодня это тоже культура. И в итогах исследования, которые мы опубликуем в сентябре, эти главы будут соразмерны. Я действительно считаю, что и то и другое человека воспитывает, прививает этические ценности и развивает чувство прекрасного. Кто-то хлеб печет, кто-то спектакль ставит — в этом нет никакой разницы. Вообще. Я это и раньше знал, но с каждым годом, месяцем все больше в этом убеждаюсь. Культурная среда — понятие предельно широкое. На нее, как я сказал, влияет и гастрономия, и экология, и туризм. Эти вещи так же важны, как репертуар филармонии, театра или кинотеатра.

— Вы планируете совмещать ректорство с руководством Политеатром? Кстати, где теперь, после закрытия Политехнического музея на реконструкцию, можно будет увидеть спектакли Политеатра?

— Да, конечно, буду совмещать. Мы решили не привязывать театр физически к определенному месту — будем гастролировать, играть в разных пространствах. К счастью, нас много зовут. 30 августа выступаем на «Стрелке» в Москве, в сентябре показываем два спектакля в Воронеже, договариваемся о гастролях в Питере, Баку. В первой половине сезона премьер не планируем. Появятся ли новые спектакли, станет понятно после Нового года.

— Возвращаясь к академии. Среди новых факультетов, которые вы хотите открыть, будет продюсерский. А нужно ли самих художников учить продюсированию, самопродюсированию?

— Разумеется.

— То есть художник должен быть в том числе и собственным продюсером?

— Абсолютно, это неотъемлемая часть профессии — быть экономически грамотным, разбираться в том, как твое дело, твоя отрасль функционирует.

— К вопросу о финансировании. Вам выделили какие-то дополнительные средства на ремонт в здании академии и в общежитии, на структурные преобразования?

— Министерство выделило 30 млн — в два раза меньше, чем аварийная смета. Но это хоть что-то, начало. Деньги многие годы вообще не выделялись, и в итоге мы имеем самую ужасную, наверное, материальную базу в городе. Общежитие было похоже на павильон фильмов про бомжей. Совсем скоро встанет вопрос о ремонте новых зданий, которые нам выделяет область по инициативе губернатора. Министр культуры Мединский обещает скоро приехать, будем обсуждать эти вопросы.

Конечно, денег не хватает и будет не хватать, но мы надеемся привлекать и частные средства. Есть первые радостные новости. Елена Зайцева, руководитель крупной рекламной компании, после разговора со мной про дизайн и городскую среду предложила два гранта для студентов для поездки в Канн, на Cannes Lions International Festival of Creativity, главный фестиваль в этой индустрии. Геннадий Чернушкин, воронежский бизнесмен и филантроп, обещал помочь с производством мебели для учебного корпуса и общежития. Сергей Гордеев, крупный московский бизнесмен (который, кстати, построил и финансирует театр Сергея Женовача, сегодня это по-прежнему единственный подобный пример в стране), предложил создать клуб попечителей академии и готов внести с партнерами первые средства. Конечно, вуз с серьезными амбициями не может жить на 60 млн руб. в год, 95% из которых государственные субсидии. Академия вообще не зарабатывает.

— А вы собираетесь зарабатывать?

— Конечно. Я не построю современный вуз, если у него не будет своей экономики. Речь не только о количестве денег, а об их качестве. Заработанные и полученные деньги работают совершенно по-разному. Заработанные меняют карму. Они меняют студентов — на очень глубоком и тонком уровне. Я в это верю.